И Праотца-Дерево, еще более великого, чем могла бы стать я. Он привязан к своему месту корнями и потому за пределами Равнины Страха может распространять свою силу лишь через своих проводников.

А Костоправ рассказал мне о третьей могучей силе, той, что захоронена под Праотцем-Деревом, – она остается скрытой, чтобы жило Дерево. И по человеческим понятиям, Дерево бессмертно.

Если существуют три великие силы, вполне вероятно, что есть и другие. Этот мир стар, его прошлое окутано тайной. И те, кто становятся великими, частенько становятся ими благодаря тому, что им открываются секреты прошлого. Кто знает, сколько тайных злодеяний скрывает эта истерзанная земля?

А что, если все боги человечества – лишь отголоски тех, кто шел той же дорогой, что и я, и тем не менее тоже стал жертвой беспощадного времени.

От этой мысли становилось не слишком уютно. Время – это враг, терпение которого нельзя испытывать бесконечно.

– Госпожа? Вы встревожены? – Ухмылка Нарайяна была искусственной. Он тихо подошел ко мне и, казалось, был всерьез озабочен.

– Нет. Дурной сон, который никак не хочет уходить. Кошмары – это плата за наши деяния. Он как-то странно посмотрел на меня.

– Тебе снятся кошмары, Нарайян? – Я стала тихо давить на него, чтобы по ответам выяснить, чем он дышит.

– Никогда, Госпожа. Я сплю как младенец. – Он медленно повернулся, осмотрел лагерь. Кругом стоял туман. – Что у нас на сегодня?

– Оружие для учений есть? Что, если провести учебный бой? Батальон на батальон? – У меня было достаточно людей для двух батальонов в четыреста человек и несколько сотен для разных работ в лагере, а также для организации плохонького конного отряда.

– Вряд ли. А вы хотите провести учебный бой?

– Да, было бы неплохо. Но как наградить победителей?

Теперь наши тренировки включали элементы соревнования. Победители, а также проявившие особое усердие получали награды. Усердие, даже в случае поражения, заслуживает признания, оно побуждает воинов отдаваться бою целиком.

– Можно не беспокоиться о фураже, караульной службе и даже обмундировании.

– Возможно. – Я даже подумывала о том, что, когда мы придем в Годжу, можно будет позволить некоторым воинам привезти жен.

Рам принес мне завтрак. Нельзя сказать, что мы питались как следует, но, по крайней мере, вдосталь.

– Сколько времени мы намерены стоять здесь? – спросил Нарайян.

– Неделю. – Время поджимало. На севере наверняка уже знали о существовании отряда. Скоро в наши ряды проникнут потенциальные враги.

– Вместо учебного боя устроим смотр. Распространите слух о том, что, если я останусь довольна, мы снимем лагерь. – Это должно было подстегнуть их.

– Да, Госпожа. – Нарайян ретировался. Он позвал с собой дюжину своих ребят, у которых на поясе болтались разноцветные лоскутки.

Интересная компания. Последователи трех основных религий и двух мелких культов. Сюда затесались и освобожденные рабы-чужеземцы. В основном они контролировали обстановку в лагере, хотя официальными командирами были Нарайян и Рам. Следили за порядком и дисциплиной. Воины не вполне знали, как именно их следует воспринимать, но к выполнению приказов относились со всей серьезностью из-за зловещей ауры, сконцентрировавшейся вокруг группы. Я и сама ее чувствовала.

Расколоть Нарайяна не получалось никак. Он ловко парировал все мои прощупывания. Не было сомнений, что он управлял по меньшей мере дюжиной человек, хотя некоторые принадлежали к высшим кастам.

Я наблюдала. Со временем он выдаст себя – если не откроется сам, как обещал в намеках.

А пока он был слишком нужен, чтобы давить на него.

– Они выглядят почти как настоящие воины. – Я одобрительно кивнула. – Следовало бы одеть их в униформу.

Нарайян кивнул. У него был такой самодовольный вид, будто именно его гениальность помогла нам добиться успеха и заронила зерна надежды в людях.

– Как идут занятия по верховой езде? – Это была чисто светская беседа. Я-то знала, что с этим дела обстоят из рук вон плохо. Все эти шуты принадлежали к низшим кастам и с лошадьми были знакомы исключительно сзади. Они их чистили. Но черт возьми. Грех не использовать таких роскошных жеребцов.

– Неважно. Хотя из кого-нибудь и может получиться толк, Только не из меня и Рама. Мы привыкли ходить пешком.

«Может получиться толк» стало его любимым изречением. И когда меня обучал пользоваться тряпкой, которой задушил караульного из «южан», он тоже заметил, что из меня «может получиться толк».

Подозреваю, его удивила скорость, с которой я усвоила этот трюк. Использовать его стало для меня таким же естественным делом, как, скажем, дышать, словно с рождения я только тем и занималась. Объяснялось это давней практикой быстрых, неуловимых движений, необходимых для магии.

– Вы говорили, что намерены тронуться с места? – спросил Нарайян. И позже: – Госпожа. – Почтительность стала запаздывать. Все-таки в глубине души Нарайян оставался таглиосцем, воспринимая меня как данность.

– Нашим фуражирам приходится заходить все дальше и дальше.

Он ничего не сказал, но похоже, уходить ему отсюда не хотелось.

У меня было ощущение, что за мной следят. Вначале я думала – вороны. Они мне действовали на нервы. Теперь я понимала Костоправа. Эти вороны вели себя странно. Однажды я сказала об этом Нарайяну. Но тот, усмехнувшись, заметил, что вороны – хорошее предзнаменование.

То есть плохое, но для кого-то другого.

Я осмотрела местность вокруг. Вороны по-прежнему были поблизости. Их было довольно много, однако…

– Нарайян, соберите дюжину лучших наездников. Я хочу устроить конную разведку.

– Но… Вы думаете?

– Я – не тепличная роза. И намерена устроить конный выезд. А как вообще отправляться?

– Как прикажете, Госпожа, так и будет. Вот именно, Нарайян, вот именно.

Глава 13

Лебедь взглянул на Ножа. Отношение черного гиганта к Копченому из пренебрежительного упало до откровенно презрительного. Мужества у колдуна было не больше чем у червя. Он дрожал как осиновый лист.

– Это она, – заметил Корди.

Лебедь кивнул. Он усмехнулся, он предпочел промолчать. Она сколачивает войско – и самое организованное из тех, что ему приходилось видеть.

Они сошли с возвышения, откуда обозревали лагерь.

– Мы заглянем туда? – Нож держал колдуна за рукав, словно боялся, что тот даст деру.

– Нет пока. Я хочу сделать круг, провести разведку к югу. Место, где они побили людей Хозяев Теней, должно быть недалеко отсюда. Надо осмотреть, конечно, если мы его найдем.

– Как думаешь, они знают, что мы тут? – спросил Корди.

– Что? – Эта мысль испугала Лебедя.

– Ты же сказал, что у них организовано все на высшем уровне. А Госпожа всегда отличалась предусмотрительностью. Она наверняка выставила пикеты.

Лебедь поразмыслил над замечанием друга. В лагерь никто не входил, никто и не покидал его, но в словах Мотера было рациональное зерно. Если им хотелось оставаться и дальше незамеченными, то следовало двигаться.

– Ты прав. Пошли. Нож, ты тут уже бывал? Где лучше всего пересечь ручей, не знаешь?

Нож кивнул. Это он вел партизан по пятам за войском Хозяев Теней в те тяжкие времена, когда Черный Отряд еще не взял дело в свои руки.

– Тогда веди нас. Копченый, приятель, много бы я дал, чтоб узнать, в какую сторону ворочаются шарики в твоей башке. В жизни не видел таких трясогузок, как ты.

Колдун не ответил.

Нож нашел что-то вроде брода в трех милях к востоку от южной дороги, провел их через лес тропой, еще более узкой, чем ожидал Лебедь. Дойдя до южного края леса, Нож заметил:

– Дорога в двух милях отсюда. Так я и думал. Там мы найдем наших мертвецов. – Небо было темным от птиц.

Они нашли это место.

Воздух был неподвижен и пропитан смрадом ядовитых миазмов. Лебедь и Мотер, почувствовав тошноту, так и не смогли подойти поближе. Но Нож, казалось, был совершенно невосприимчив к вони. Через некоторое время он вернулся.